Доля импорта в 80% на рынке медизделий говорит о состоянии отечественной отрасли. Но реформировать ее быстро не получится. Пока мы наблюдаем лишь точечные достижения.
Доля отечественных медицинских изделий на рынке в последние годы колеблется в довольно узком диапазоне: от 12 до 18%. Традиционно нашей специализацией были халаты, бинты, маски, некоторые инструменты, то есть невысокотехнологичная продукция. Хотя есть и несколько находящихся на пике технологий ниш, где отечественные производители представлены неплохо. Например, в рентгенологическом оборудовании, ПЦР-диагностике, приборах для физиотерапии. Амбициозная ФЦП «Развитие фармацевтической и медицинской промышленности Российской Федерации на период до 2020 года и дальнейшую перспективу» ставит существенно более высокую цель — обеспечить к 2020 году 40% российской продукции на рынке. Ее достижение должно сопровождаться естественным переходом отрасли к инновационному развитию. Осталось всего четыре года.
Между тем нынешние темпы развития медпрома не очень оптимистичны. По оценкам НТЦ «Медитэкс», в 2015 году долю отечественных изделий можно было бы оценить все в те же 15–17%. Девальвация рубля, приносящая некоторые преференции компаниям в других отраслях, в производстве медицинской техники практически ничего не дает: здесь доля импортных комплектующих и компонентов составляет более 50%. Проблем добавляет и переформатирование законодательной базы.
Рыночные волны
Российский рынок медицинских изделий находится, по мнению российских экспертов, в «детском» возрасте. Провалившаяся в перестроечное время медицинская промышленность фактически освободила рынок для зарубежной продукции. Но по сравнению с другими отраслями, которые начали выбираться из исторического провала быстрее, медпром был очень неповоротлив. Одна из причин — многие компании сильно «завязаны» на другие отрасли: химическую, оптико-механическую, автоматизированных систем управления, металлургическую и прочие. Поэтому быстро наладить кооперационные связи оказалось трудновато, тем более что иные смежники вовсе исчезли или переключились на другие виды деятельности. Еще одна причина — долгое отсутствие внятной законодательной базы. По словам руководителя аналитического центра НТЦ «Медитэкс» Андрея Виленского, рынок развивался, не будучи никак отрегулированным. До последнего времени у нас имелся в лучшем случае набор приказов Министерства здравоохранения, притом довольно разрозненный. Три года назад появился Закон об охране здоровья, где медизделиям посвящено всего лишь три статьи. Уже больше десяти лет продолжается разработка Закона о медицинских изделиях. Несмотря на то что его проект достаточно широко обсуждался с общественностью и заинтересованными лицами, в него не удавалось внести четкость. В связи с таким правовым вакуумом рынок развивался достаточно хаотично. Многие российские производители работали просто на выживание, не имея прогнозируемого будущего.
Поддерживало этот хаос, как ни парадоксально, вливание в первом десятилетии нового века больших бюджетных денег в сферу здравоохранения. Делалось это без четкой стратегии, фрагментарно, в основном в виде федеральных программ или Национального проекта «Здоровье». Если государственные закупки в 2009–2010 годах составляли примерно 90–100 млрд рублей, то в 2011–2012-м, когда осуществлялась программа модернизации здравоохранения, — 140–160 млрд. Программа закончилась, и закупки сократились до 120 млрд рублей в 2014 году. В 2015-м рынок вырос до 224 млрд — в рублевом выражении. В долларовом, по словам Андрея Виленского, он упал на 28%. «В частности, в сегменте высокотехнологичной продукции рынок просел почти на четверть», — говорит ведущий аналитик компании Magram Market Research Ирина Скворцова.
Поскольку производство медицинских изделий почти на 85% зависит от бюджета, действия властей сказываются на характеристиках этого рынка: по выражению Ирины Скворцовой, его развитие можно назвать волнообразным. Как только уходила одна волна крупных закупок, он погружался в стагнацию в ожидании следующей волны. Оборудование меняется примерно каждые четыре-шесть лет. Но если на зрелых рынках происходит естественный и распределенный процесс обновления, то у нас он связан с однократными массовыми закупками. При этом порой никто толком не знал, нужна ли эта техника, к примеру, в городке N и какая часть оборудования работает неэффективно, а какая вообще простаивает и портится.
Предполагалось, что слишком большая доля импортного оборудования будет снижена в результате реализации программы «Развитие фармацевтической и медицинской промышленности Российской Федерации на период до 2020 года и дальнейшую перспективу». Ее цель — обеспечить переход отрасли на инновационную модель развития. Задачи — технологическое перевооружение (в области медизделий — 85 предприятий), импортозамещение (до 40% рынка к 2020 году), увеличение экспорта (до 17,4 млрд рублей), создание инновационной продукции (до 24,5 млрд рублей). Способствовало выполению программы и 102-е постановление об ограничении доступа к госзакупкам иностранных производителей при наличии двух отечественных. Правда, туда вошел не слишком большой перечень изделий. Когда же Минпромторг захотел его расширить, поднялась большая буча: врачи кричали, что им плохо работать с отечественным продуктом.
В лучевой есть потенциал
В перечень 102-го постановления, кроме любимых нами медицинских халатов и прочего тряпочного производства, вошло и такое сложное оборудование, как рентгенодиагностические комплексы, компьютерные томографы с количеством срезов от 1 до 64, а также ОФЭКТы (комплексы изотопной диагностики). Если мы взглянем на рейтинг крупных российских компаний, то увидим в первой двадцатке пять производителей оборудования для этого сегмента медицины. В сегменте рентгендиагностических комплексов у наших компаний наиболее сильные позиции — более 70% рынка. Чуть больше половины рынка в сегменте маммографов, чуть меньше — в сегменте компьютерных томографов от 1 до 64 срезов, в сегменте флюорографов — почти 90%. ОФЭКТов и ангиографов пока продается мало, но рост идет.
Один из крупнейших производителей НИПК «Электрон» (создан еще в 1988 году как маленький кооператив, изготавливавший эндоскопические видеокамеры) сегодня лидер на рынке оборудования для лучевой диагностики. Компания производит широкую линейку медицинского диагностического оборудования: цифровые рентгенодиагностические комплексы на два и на три рабочих места, телеуправляемые комплексы, флюорографы, палатные аппараты, ангиографы, мобильные рентгенохирургические системы типа С-дуга, компьютерные томографы, ОФЭКТы, а также ИТ-решения. «Вся линейка востребована как государственными заказчиками (их доля в нашем портфеле — около 90 процентов), так и частными компаниями», — рассказывает генеральный директор НИПК «Электрон» Александр Элинсон. В частности, в 2013 году «Электрон» подписал меморандум о стратегическом сотрудничестве с сетью частных клиник ЛДЦ МИБС на сумму 1 млрд рублей. Это стало по-настоящему масштабным проектом компании в направлении продукции для частной медицины.
Крупнейшие компании производители медицинского оборудования
«Электрон» работает в нише, где позиции российских производителей сейчас значительны. 102-е постановление, принятое в начале 2015 года, тоже дало эффект: по словам Элинсона, в прошлом году доля российских производителей в натуральном выражении выросла на 12% и составила в среднем 65,8%. Кроме того, как отмечают сегодня многие представители отрасли, у отечественных производителей есть хороший потенциал для расширения производства. Это и сильная научно-техническая база, и собственные производственные площадки, и опыт в разработке уникальных высокотехнологичных продуктов. В сегменте лучевой диагностики среди российских компаний — холдинг «Амико» (Апрелевский завод рентгенотехники, ЗАО «Рентгенпром» и ООО «Рентген-комплект»), компании «С.П. Гелпик» и «СпектрАп», ФГУП НИИЭФА им. Д.В.Ефремова.
В более сложном сегменте компьютерных томографов в России две компании — «Электрон» и «Медицинские технологии Лтд» (МТЛ). Обе получили новые компетенции благодаря партнерству с мировыми грандами в этой области: компаниями Philips и General electric. МТЛ, в частности, в 2012 году наладила выпуск компьютерных томографов в 16-срезовой конфигурации, а в 2014-м — в 64-срезовой. МТЛ, так же как и «Электрон», выпускает широкую линейку оборудования: для рентгенологии, маммологии, УЗИ.
Освоив томографы, НИПК «Электрон» продолжает расширять свою линейку за счет создания передового высокотехнологичного оборудования в области рентгенохирургии. В 2014 году компания завершила реализацию проекта разработки и постановки в серийное производство современнейшей системы визуализации для ангиографических комплексов. Из инвестиций, составивших 1 млрд рублей, половина государственные. По словам Александра Элинсона, эта система стала настоящим технологическим прорывом и по многим параметрам превосходит мировые аналоги. Она позволяет врачу видеть сосуды толщиной с человеческий волос — 50 мкм. На базе этой системы «Электрон» создал ангиографический комплекс нового поколения с плоскопанельным детектором. Кроме этого, компания в прошлом году завершила создание целой линейки мобильных рентгенохирургических систем (типа C-дуга), а сейчас заканчивает работу по еще одному контракту: разрабатывает технологию и организовывает производство поворотного многофункционального стола для телеуправляемого рентгеновского диагностического комплекса, а на его основе — нового высокотехнологичного телеуправляемого комплекса качественно нового уровня.
Говоря о перспективах рынка, Александр Элинсон отмечает, что сегодня в российских медучреждениях наблюдается существенный дефицит высокотехнологичного рентгенодиагностического оборудования, несмотря на то что государство в последнее время предпринимало активные действия, чтобы хотя бы частично удовлетворить потребности отечественных клиник. Например, по его словам, на конец 2014 года в стране работали 550 ангиографических комплексов, введенных в эксплуатацию с 1991 по 2014 год, а требуется их примерно 5 тыс. Похожая ситуация и в сфере оборудования для ядерной медицины: в развитых странах на 1 млн человек приходится 6,2 ОФЭКТа, а в России — 1,7. «Фундаментальный спрос на медтехнику по-прежнему высок, — замечает Элинсон. — Сложность — в возможностях бюджета». Понятно, что в ближайшее время бюджеты на нужды здравоохранения вряд ли повысят, но тем логичнее использовать российское оборудование: оно на 20–30% дешевле импортного.
Можем и на экспорт
На сайте компании «Нейрософт», специализирующейся на выпуске диагностического электрофизиологического оборудования, размещено письмо от профессора кафедры неврологии немецкого Вюрцбургского университета и кафедры неврологии американского Университета Джона Хопкинса Клауса В.Тойки. Он приобрел прибор «Нейрософта» для изучения периферической невропатии у мышей и крыс. «Ни один из ЭМГ-приборов, которыми я пользовался раньше, не был настолько производительным. Я брал устройство в многочисленные командировки в партнерские лаборатории в США, Германии и Швейцарии. В настоящее время в этих лабораториях работают шесть полностью укомплектованных приборов». Профессор отмечает, что прибор очень удобен, прост и при этом надежен в работе. Он охотно рекомендует его своим коллегам-ученым. Пожалуй, такая оценка дорогого стоит. Компания производит большую линейку электроэнцефалографов, электрокардиографов, электронейромиографов, магнитных стимуляторов и других изделий. Сейчас на экспорт поставляется более половины всей произведенной продукции. По словам коммерческого директора Николая Смирнова, продукция продается в 70 странах, в том числе в США. Франции, Германии, Польше, Бразилии и других, а в 21 стране открыты постоянные представительства. В компании гордятся, что производят продукт мирового уровня.
В первой двадцатке рейтинга еще один экспортер — компания «ДНК-технология»: она занимает неплохие позиции на нашем рынке в динамично развивающемся сегменте ПЦР-диагностики. Метод полимеразной цепной реакции позволяет выявлять бактерии, вирусы, генетические полиморфизмы. По словам коммерческого директора «ДНК-технологии» Владимира Колина, по оборудованию для ПЦР-диагностики компания занимает примерно треть рынка, деля его с двумя зарубежными мировыми лидерами. По реагентам для ПЦР-диагностики у российских производителей почти 90% рынка, из них 20–25% принадлежит компании «ДНК-технология».
Неплохие шансы по соотношению цена—качество у российских амплификаторов с детектированием в режиме реального времени. «На экспорт в прошлом году ушло 60 процентов реалтаймов. География поставок самая широкая, исключение составляют лишь США и Япония, — говорит Владимир Колин. — Вывод высокопроизводительного детектирующего амплификатора в режиме реального времени на 384 лунки позволил компании еще увеличить экспорт. Всего в мире три компании делают такие высокопроизводительные реалтаймы. И наша — четвертая». Экспорт реагентов для ПЦР-диагностики не столь внушителен — около 10–15%. На этом рынке, по словам Колина, игроков очень много и, соответственно, весьма высокая конкуренция, к тому же страховая медицина обеспечивает лишь ограниченное число исследований методом ПЦР. Однако компания разрабатывает уникальные продукты, интересные не только нашему рынку, но и зарубежному. Несколько лет назад она создала тест для оценки женского биоценоза — «Фемофлор». В России он стал очень популярным. Сейчас компания готовит аналогичный «мужской» тест — «Андрофлор».
Еще одна традиционно сильная в России ниша — искусственные клапаны. Пензенская компания «МедИнж» — среди лидеров рынка в этом сегменте. Она одной из первых начала производить искусственные клапаны из пироуглерода — материала, разработанного еще в Советском Союзе. Теперь «МедИнж» использует его еще и в эндопротезах. Также компания изготавливает коронарные стенты и балонные катетеры, шовный материал, сравнительно недавняя ее разработка — эндопротез межпозвонкового диска. Клапаны «МедИнж» экспортирует в Европу, Латинскую Америку, Африку и Австралию.
Рычаг и тормоз
Похоже, что у России сейчас нет достаточно сильных позиций по большим направлениям, за исключением оборудования для лучевой диагностики. Остальные примеры только точки успеха — это компании, которые смогли воспользоваться старыми научными школами и новым менеджментом, позволившим просчитать перспективные ниши. Возможно, неплохим подспорьем для отрасли оказалась ФЦП «Развитие фармацевтической и медицинской промышленности Российской Федерации на период до 2020 года и дальнейшую перспективу», но пока еще нет видимых результатов. Предполагалось, что на первом этапе будут развиваться НИОКРы. По словам Ирины Скворцовой, большая часть из них, выполненных в рамках этой программы, успешно реализована. Массовый запуск в серийное производство может начаться в 2017–2018 годах.
Кластеры также были призваны помогать российским производителям. Они были созданы в Томске, Пензе, Екатеринбурге, Кемерово, Москве, Санкт-Петербурге и других городах. Их возможности широки: кооперация, инфраструктура, работа в качестве центров коллективного пользования, юридическая поддержка. Но поддержку производителям медизделий оказывают не только биомедицинские кластеры. Недавно свердловская ОЭЗ «Титановая долина» подписала соглашение с компанией «Зибус» о строительстве нового производства медицинских компонентов из титана. По словам гендиректора «Титановой долины» Артемия Кызласова, главным преимуществом для подобных резидентов будет даже не инфраструктура и налоговые льготы, а возможность выстроить эффективную кооперацию с производителем титана, в том числе медицинского, — «ВСМПО-Ависма» и специализирующейся на аддитивных технологиях производства металлических порошков компанией «Микромет».
Как уже говорилось, стимулировать отечественных производителей правительство пытается с помощью ограничения импорта. Это вызывает неоднозначную оценку. «У врачей сформировалось четкое убеждение, что все наше плохое, — говорит Андрей Виленский. — Но это во многом не так. Учтем, что многое делается из импортных компонентов, что-то делается или делалось в сотрудничестве с мировыми производителями, те же томографы. Если мы экспортируем, это уже означает, что продукция неплохая. Мы начинаем понемногу заполнять те ниши, где мы “умеем”. Но по инерции у нас закупают импортное, вот правительство и хочет “приручить” к достойному нашему. И делает это достаточно аккуратно. Это не запреты, а ограничения. Хочешь — покупай импортное». Владимир Колин из «ДНК-технологии» тоже рассказывает о том, что к их оборудованию относились довольно скептически: «Мне говорили, мол, ты ездишь сам на иномарке, а мне предлагаешь российское оборудование. За рубежом мы продаем наше оборудование как с собственным логотипом, так и под иностранными брендами, поскольку мы иногда выступаем как контрактное производство. И это уже говорит о качестве. В России мы продаем только под своим брендом: к нашему имени многие привыкли и доверяют ему». Александр Элинсон вспоминает, что в 1930-х годах в США активно работала нацпрограмма «Покупай американское» и это помогло продукции не только подняться на новый уровень, но и выйти на мировой рынок. По такому пути идет и Китай. «Россия при правильной политике сможет добиться даже большего результата», — уверен он.
Кроме моральной поддержки российским производителям не хватает финансовой. Некоторые из них сожалеют об отсутствии льготного кредитования. «Инвестиционный цикл создания продукта в нашей отрасли составляет три-пять лет. На протяжении этого времени, пока компания не начнет зарабатывать на данном продукте, требуются значительные инвестиции, – говорит Александр Элинсон.-- В других странах на помощь собственным ресурсам приходит заемное финансирование, у нас же его стоимость слишком высока, поэтому нужно продумывать удобные программы кредитования или какие-то другие льготные механизмы для отечественного производителя». В связи со спецификой отрасли некоторые производители ввозят немало комплектующих, облагающихся НДС. По словам Андрея Виленского, порой иностранное оборудование, которое не облагается НДС, может оказаться дешевле, чем отечественное, собранное из «дорогих» деталей.
Впрочем, самым главным тормозом производители считают несовершенство правовых актов и системы регулирования. В последнее время система только усложнялась. С одной стороны, это неплохо, полагает Виленский, потому что повышается ответственность и систему пытаются гармонизировать с мировыми аналогами. С другой — переход на меняющуюся систему больно бьет по производителям. «Регистрация — самая больная тема. Она практически душит внедрение новых разработок, — говорит Владимир Колин. — Она стала очень тяжелой, правила нечеткие, эксперты иногда выдвигают неформализованные требования. Регистрация затягивается на год, а то и больше. К тому же она подорожала раз в десять». Впрочем, по словам экспертов, работа в этом направлении ведется, в том числе с привлечением бизнеса.
Источник
